(По материалам Europa Star Ukraine)
История Bell & Ross чем-то напоминает кино, целлулоидную мечту, созданную в золотой век Голливуда продюсером вроде Селзника или Занука, которые финансировали картину и были творческими руководителями. Bell & Ross - это марка, где, если применять кинематографические термины, за рулем стоят продюсер и сценарист, а режиссером является часовой мастер с особыми способностями.
Продюсера зовут Карлос Росильйо, он - выпускник Парижского экономического института. Под сценаристом мы имеем в виду Бруно Беламиша, выпускника Высшей национальной школы промышленного творчества, тоже расположенной в Париже. Росильйо - бизнесмен, Беламиш - дизайнер, отсюда и название Bell & Ross. Оно невероятно эффективно с точки зрения маркетинга, так как напоминает о лучших достижениях американской инженерной мысли, послушном двигателе и элегантном хромированном покрытии. От этого названия слегка веет ретро, кожаной курткой авиатора и длинной шинелью подводника, оно пришло из мира настоящих мужчин.
Карлос Росильйо и Бруно Беламиш принялись покорять часовой мир в 1992 году (тогда им было по 28). "Мы дружили, и у нас была общая страсть - часы", - вспоминает Росильйо, встретивший нас на пороге штаб-квартиры компании в доме №350 по улице Сен-Оноре, в одном из самых престижных кварталов Парижа. Приключения двух друзей чуть было не начались с провала. Честолюбивый проект "стильных" часов был частью дипломной работы Беламиша, которую он представил на суд преподавателей. Один из профессоров усомнился в реалистичности проекта и призвал коллег не принимать работу. К счастью, другие члены комиссии его не послушали. Профессором-скептиком был последний директор компании Japy - некогда гордости французской часовой индустрии. "Как раз в то время он должен был уволить 3000 человек" - говорит Карлос Росильйо, который явно не хочет вспоминать этого человека добрым словом.
"Хоть мы и французы, мы не французские часовщики, - утверждает Росильйо. - Французское часовое дело кануло в Лету, потому что французы не захотели делать выбор между низшим и высшим эшелоном. Что до нас, то мы выбрали высший эшелон и потому производим наши часы в Швейцарии. И только ремешки - в Бельгии", - объясняет Росильйо. Начало деятельности торговой марки не сопровождалось особыми трудностями. У каждого из партнеров было по 20000 евро, которые можно было вложить в дело. Беламиш регулярно читал японские часовые издания и наткнулся в одном из них на статью об известном часовом мастере Гельмуте Синне, проживающем во Франкфурте. Состоялась встреча, и началось сотрудничество. Синн подписал первую коллекцию, снабженную механизмами Valjoux и Lemania 5100. "Он посадил нас в седло", - говорит Росильйо.
Пока создавались первая коллекция и первый каталог, молодые хозяева Bell & Ross обратились к услугам еще одного профессионала - Лотара Шмидта, в то время заведовавшего производством в компании IWC. Наконец в 1995-м состоялась большая премьера на международной выставке в Базеле. Росильйо и Беламиш решились на шаг, который тогда казался безумным, а сегодня представляется гениальным. В качестве выставочного стенда она использовали небольшую машину, которую поставили рядом с дверью в туалет. Таким образом, покупатели, включая самых богатых, не могли пройти мимо молодых часовщиков. Bell & Ross имела большой успех.
В 1997 году в погоне как за творческими, так и финансовыми успехами Росильйо и Беламиш подписали соглашение с Chanel, которая приобрела существенный пакет акций их компании и вывела ее на оперативный простор. Производственные мощности разместились в швейцарском Шатлене, на фабрике, принадлежащей французской группе со штаб-квартирой в Ла-Шо-де-Фоне. Bell & Ross не делится информацией касательно объемов производства и оборота, но, похоже, дела идут славно. Ее часы продаются в 450 магазинах по всему миру, а сама марка стремится стать "маленькой Rolex". Двум ее хозяевам перевалило за сорок, но честолюбия у них явно не уменьшилось.
http://www.europastar-ukraine.com/