Статья о часах Breguet
В понедельник от внезапного сердечного приступа прямо на рабочем месте скончался основатель и глава Swatch Group Николас Г. Хайек. Он не любил кредиты, не доверял финансистам, на собственные средства приобретал важнейшие артефакты часовой истории, восстанавливал культурные памятники и до последнего дня призывал швейцарских часовщиков развивать производство.
Да, этот человек был гениальным визионером, но при этом верил только в то, что можно увидеть, потрогать и подержать в руках. Кто бы что ни говорил, но в основном именно благодаря Николасу Хайеку швейцарские часы до сих пор производятся в Швейцарии. Десятого июня в интервью Wall Street Journal он рассказал, что японские производители в очередной раз обратились к нему с просьбой продать марку Omega за весьма приличную сумму. «Только после моей смерти» - ответил господин Хайек.
Да, этот человек был гениальным визионером, но при этом верил только в то, что можно увидеть, потрогать и подержать в руках. Кто бы что ни говорил, но в основном именно благодаря Николасу Хайеку швейцарские часы до сих пор производятся в Швейцарии. Десятого июня в интервью Wall Street Journal он рассказал, что японские производители в очередной раз обратились к нему с просьбой продать марку Omega за весьма приличную сумму. «Только после моей смерти» - ответил господин Хайек.
Николас Хайек
Означенная сумма составляла 400 миллионов швейцарских франков – приблизительно десятая часть годового оборота всей Swatch Group. Японцы мотивировали предложение следующим образом: «Ну, поймите, господин Хайек, вы же больше не можете производить часы в Швейцарии. Это попросту неразумно и неэкономично. Производите сыр, шоколад, на здоровье. Но часы?! Это как выпускать автомобили в Америке».
Японцы знают, о чем говорят. Швейцария не может выдержать достаточный объем производства, чтобы удовлетворять спрос. В Швейцарии все дорого. Если бы часовая индустрия развивалась согласно естественным рыночным законам рубежа тысячелетий, то уже давно все часы, дешевые или супер-престижные производились там, где им самое место – в Китае.
И поэтому Николас Хайек отчаянно держался за производство. Его многие обвиняли в монополизме, утверждая, что он поставил всю индустрию страны в зависимость от мощностей Swatch Group, попросту выдавливая конкурентов с рынка угрозами эмбарго, но на самом деле, господин Хайек понимал: если не взять под контроль и не развивать (на свои собственные средства!!) такие мощные центры как ETA, Nivarox, FAR, Lemania – все производство просто пойдет по миру, разодранное между конкурентами. И все будут искать, где попроще и подешевле – а это явно не в Швейцарии.
Двадцать лет Swatch Group обеспечивала механизмами, корпусами и запчастями не только собственные 16 марок, но и всех желающих. Двадцать лет любой, кто хотел выпускать часы Swiss made мог в принципе без проблем рассчитывать на «надежные и качественные калибры ETA с балансом Nivarox и пружиной Nivaflex», стекла Commadur и стрелки Universo. И все двадцать лет глава Swatch Group Николас Хайек уговаривал своих клиентов перестать зависеть от концерна и развивать собственное производство. «А зачем?» - пожимали все плечами. «Нам и так хорошо. К тому же, производство – это дорого, а мы – компании маленькие».
Стоит ли напоминать, что желание сэкономить на том, на чем экономить не следует и привело швейцарскую промышленность к глобальному кризису в 70-е годы. И спасший ее из пропасти Николас Хайек изо всех сил старался, чтобы ситуация не повторилась.
Николас Хайек родился в 1928 году в Ливане в семье профессора Американского университета Бейрута Сэма Хайека. Николасу было 12 лет, когда его семья переехала во Францию, где юный Хайек и завершил образование в Лионском университете на физико-математическом факультете. В 1948 году он женился на дочери Эдуарда Метцгера, швейцарского обувного производителя, которого через несколько лет после свадьбы дочери разбил церебральный паралич. Продолжение семейного дела можно было доверить только зятю – так молодой Хайек в 21 год из подающего надежды ученого превратился в швейцарского предпринимателя, вынужденного работать в Цюрихе, не понимая ни слова по-немецки.
Однако в 1957 году Метцгер неожиданно решил вернуться к управлению фирмой, и Хайек, рассудив, что двум директорам в ней будет тесно, взял в банке кредит 3000 франков и открыл собственное бюро инженерных исследований. Первый же контракт, принесший ему 10 000 марок, Хайек заключил с концерном Mercedes на модификацию частей автомобиля. В скором времени Николас Хайек становится одним из ведущих специалистов в Европе по работе со сталью, однако быть только производителем ему недостаточно, и он организует новую фирму Consult Hayek Engineering – консультативную компанию, в которой в 1963 году занято уже 250 человек. Почему он в итоге избрал именно область экономических консультаций, Хайек объяснил просто: «Представьте себе, что вы владелец киоска с бананами. Вы закупаете бананы, потом продаете, а прибыль вкладываете в новые бананы. Пока все просто. Но настает день, когда вы открываете второй киоск и сажаете туда свою жену. Естественно, вы продаете разное число бананов в день, следовательно, вам уже нужно планировать график поставок, организовывать склад. А если у вас 35 000 киосков с бананами, сигаретами, шоколадом и всем прочим? Тут нужна уже целая организация работы, разветвленная система контроля. Я придумал такую систему и утверждаю, что могу наладить работу любого бизнеса быстро и эффективно».
Эффективная система дистрибуции и маркетинга – это и стало той волшебной палочкой, которая превратила Swatch Group в самый оперативный часовой холдинг на планете. Часовое направление Группы выглядит настолько структурировано и закончено, что напоминает строгую иерархию: при том, что каждая марка в Swatch Group четко знает свое место и может действовать только в рамках ограниченной имидже-ценовой ниши, все вместе они превращаются в убойную машину, каток, который подминает под себя любой рынок, на который приходит. Никому из конкурентов не удавалось повторить уникальную структуру марок Swatch Group, и более того – убедить покупателей по всему миру, что сочетание Swatch и Breguet под одной крышей вполне нормально.
Кстати говоря, в первый раз, когда к Николасу Хайеку обратились швейцарские часовые компании за консультацией, как вывести компании из кризиса в 1979 году, он без жалости и колебаний сказал: «Продавайте!». Продавайте марки, компании, ненужные активы. Так SMH избавилась от Blancpain, которую затем буквально за бесценок, за какие-то 18 000 франков подобрал Жан-Клод Бивер. Из чего можно было бы заключить, что господин Хайек в начале 80-х не верил в возможность возрождения швейцарской часовой промышленности.
Что было неправдой.
В 1983 году на стол консультанта Николаса Г. Хайека лег запрос ассоциации швейцарских банков об оценке состояния швейцарской часовой индустрии с целью продать ее японцам. Хайек оценил ситуацию и предложил… самому проинвестировать отрасль. 300 миллионов франков – столько стоил проект возрождения швейцарской часовой индустрии. Главы ассоциации швейцарских банков согласились с этим предложением, при условии, что сам Хайек внесет 51% от требуемой суммы. Таким образом, первая инвестиция Хайека в будущую империю составила 151 миллион франков.
Первое, что он сделал, это объединил в одну компанию SMH (Corporation for Microelectronics and Watchmaking) два ведущих швейцарских концерна SSIH (Societe suisse pour l’industrie horlogere, образованное еще в 30-е годы из слияния компаний Tissot и Omega) и ASUAG (Allgemeine Gesellschaft der schweizerischen Uhrenindustrie AG), в который среди прочего входила марки Longines и Rado и завод по производству часовых механизмов ЕТА.
Бить японцев Хайек взялся их же оружием, помноженным на свой маркетинговый талант. Конструкция и технология производства часов Swatch были идеально приспособлены к достижению минимально возможной себестоимости конечного продукта. Можно сказать, что Swatch – самое бесчеловечное часовое производство: набор пластиковых шестеренок просто засыпался в штампованный пластиковый корпус, на вибростанке все эти деталюшки сами занимали нужное положение а лазерный луч приваривал заднюю крышку. Человеку оставалось лишь пристегнуть ремешок. В итоге любые японские часы оказывались дороже Swatch. Но, заботясь о себестоимости, Хайек не стал конкурировать с азиатскими фабриками в цене. Он выбрал другой путь: многомиллионные инвестиции в рекламу позволили сделать эти часы культовыми. Просто он первым понял, что часы перестали быть прибором – они стали частью культуры, имиджа, истории, механической игрушкой.
Дальнейшие шаги полностью лежали в русле нового понимания часов. SMH приобрела у Бивера Blancpain и ее партнерскую мануфактуру F.Piguet, а в 2000 году выкупила у концерна Investcorp самый авторитетный бренд группы – Breguet (который, правда, изначально был приобретен Хайеком как приятный довесок к главной покупке – фабрике Lemania, которая по первому замыслу должна была обеспечить в должной мере собственными калибрами Omega).
Почему через три года после первого предложения Николас Хайек не только не добил швейцарскую часовую индустрию, но и рискнул собственными деньгами, чтобы дать ей второй шанс?
Потому что у будущего крупнейшего часового магната и одного из богатейших людей страны родился план, как вновь вернуть у покупателей интерес к швейцарским часам как таковым.
План, как ни странно, простой. Есть известная шутка про то, можно ли обмануть полиграф. Можно – если все время говорить правду.
Николас Г. Хайек взял именно этот принцип на вооружение. «Мы действительно не продаем часы», признавался он в одном из последних интервью. «Мы продаем наши швейцарские горы, луга, озера, шале, упитанных коров, наконец, сыр и шоколад – все, что люди во всем мире ассоциируют со Швейцарией, все, что они в ней любят. Но чтобы люди это купили, они должны поверить. Поверить в то, что вся страна действительно старается для них».
Николас Хайек действительно заставлял стараться всю страну (во всяком случае, регион Юра) и старался больше всех сам. Не только развитие часового производства и ожесточенная война за стандартны Swiss made, но и такие проекты как восстановление Малого Трианона, создание точной копии легендарных часов Марии-Антуанетты, наконец, приобретение за 2,3 миллиона франков из собственных средств рукописей самого Бреге – все это возводило прочный бастион из самых что ни на есть подлинных материальных ценностей, которые позволяли людям поверить, что покупая швейцарские часы, они покупают действительно кусочек великой культуры.
А что стоят сами марки, часовые традиции, наконец, даже дорогостоящее производства в начищенных до блеска зданиях на фоне идиллических пейзажей без этого титанического старания?
Ответ на это мы можем узнать уже в ближайшие годы. Остается надеяться, что он не будет звучать как «продавайте».
Японцы знают, о чем говорят. Швейцария не может выдержать достаточный объем производства, чтобы удовлетворять спрос. В Швейцарии все дорого. Если бы часовая индустрия развивалась согласно естественным рыночным законам рубежа тысячелетий, то уже давно все часы, дешевые или супер-престижные производились там, где им самое место – в Китае.
И поэтому Николас Хайек отчаянно держался за производство. Его многие обвиняли в монополизме, утверждая, что он поставил всю индустрию страны в зависимость от мощностей Swatch Group, попросту выдавливая конкурентов с рынка угрозами эмбарго, но на самом деле, господин Хайек понимал: если не взять под контроль и не развивать (на свои собственные средства!!) такие мощные центры как ETA, Nivarox, FAR, Lemania – все производство просто пойдет по миру, разодранное между конкурентами. И все будут искать, где попроще и подешевле – а это явно не в Швейцарии.
Двадцать лет Swatch Group обеспечивала механизмами, корпусами и запчастями не только собственные 16 марок, но и всех желающих. Двадцать лет любой, кто хотел выпускать часы Swiss made мог в принципе без проблем рассчитывать на «надежные и качественные калибры ETA с балансом Nivarox и пружиной Nivaflex», стекла Commadur и стрелки Universo. И все двадцать лет глава Swatch Group Николас Хайек уговаривал своих клиентов перестать зависеть от концерна и развивать собственное производство. «А зачем?» - пожимали все плечами. «Нам и так хорошо. К тому же, производство – это дорого, а мы – компании маленькие».
Стоит ли напоминать, что желание сэкономить на том, на чем экономить не следует и привело швейцарскую промышленность к глобальному кризису в 70-е годы. И спасший ее из пропасти Николас Хайек изо всех сил старался, чтобы ситуация не повторилась.
Николас Хайек родился в 1928 году в Ливане в семье профессора Американского университета Бейрута Сэма Хайека. Николасу было 12 лет, когда его семья переехала во Францию, где юный Хайек и завершил образование в Лионском университете на физико-математическом факультете. В 1948 году он женился на дочери Эдуарда Метцгера, швейцарского обувного производителя, которого через несколько лет после свадьбы дочери разбил церебральный паралич. Продолжение семейного дела можно было доверить только зятю – так молодой Хайек в 21 год из подающего надежды ученого превратился в швейцарского предпринимателя, вынужденного работать в Цюрихе, не понимая ни слова по-немецки.
Однако в 1957 году Метцгер неожиданно решил вернуться к управлению фирмой, и Хайек, рассудив, что двум директорам в ней будет тесно, взял в банке кредит 3000 франков и открыл собственное бюро инженерных исследований. Первый же контракт, принесший ему 10 000 марок, Хайек заключил с концерном Mercedes на модификацию частей автомобиля. В скором времени Николас Хайек становится одним из ведущих специалистов в Европе по работе со сталью, однако быть только производителем ему недостаточно, и он организует новую фирму Consult Hayek Engineering – консультативную компанию, в которой в 1963 году занято уже 250 человек. Почему он в итоге избрал именно область экономических консультаций, Хайек объяснил просто: «Представьте себе, что вы владелец киоска с бананами. Вы закупаете бананы, потом продаете, а прибыль вкладываете в новые бананы. Пока все просто. Но настает день, когда вы открываете второй киоск и сажаете туда свою жену. Естественно, вы продаете разное число бананов в день, следовательно, вам уже нужно планировать график поставок, организовывать склад. А если у вас 35 000 киосков с бананами, сигаретами, шоколадом и всем прочим? Тут нужна уже целая организация работы, разветвленная система контроля. Я придумал такую систему и утверждаю, что могу наладить работу любого бизнеса быстро и эффективно».
Эффективная система дистрибуции и маркетинга – это и стало той волшебной палочкой, которая превратила Swatch Group в самый оперативный часовой холдинг на планете. Часовое направление Группы выглядит настолько структурировано и закончено, что напоминает строгую иерархию: при том, что каждая марка в Swatch Group четко знает свое место и может действовать только в рамках ограниченной имидже-ценовой ниши, все вместе они превращаются в убойную машину, каток, который подминает под себя любой рынок, на который приходит. Никому из конкурентов не удавалось повторить уникальную структуру марок Swatch Group, и более того – убедить покупателей по всему миру, что сочетание Swatch и Breguet под одной крышей вполне нормально.
Кстати говоря, в первый раз, когда к Николасу Хайеку обратились швейцарские часовые компании за консультацией, как вывести компании из кризиса в 1979 году, он без жалости и колебаний сказал: «Продавайте!». Продавайте марки, компании, ненужные активы. Так SMH избавилась от Blancpain, которую затем буквально за бесценок, за какие-то 18 000 франков подобрал Жан-Клод Бивер. Из чего можно было бы заключить, что господин Хайек в начале 80-х не верил в возможность возрождения швейцарской часовой промышленности.
Что было неправдой.
В 1983 году на стол консультанта Николаса Г. Хайека лег запрос ассоциации швейцарских банков об оценке состояния швейцарской часовой индустрии с целью продать ее японцам. Хайек оценил ситуацию и предложил… самому проинвестировать отрасль. 300 миллионов франков – столько стоил проект возрождения швейцарской часовой индустрии. Главы ассоциации швейцарских банков согласились с этим предложением, при условии, что сам Хайек внесет 51% от требуемой суммы. Таким образом, первая инвестиция Хайека в будущую империю составила 151 миллион франков.
Первое, что он сделал, это объединил в одну компанию SMH (Corporation for Microelectronics and Watchmaking) два ведущих швейцарских концерна SSIH (Societe suisse pour l’industrie horlogere, образованное еще в 30-е годы из слияния компаний Tissot и Omega) и ASUAG (Allgemeine Gesellschaft der schweizerischen Uhrenindustrie AG), в который среди прочего входила марки Longines и Rado и завод по производству часовых механизмов ЕТА.
Бить японцев Хайек взялся их же оружием, помноженным на свой маркетинговый талант. Конструкция и технология производства часов Swatch были идеально приспособлены к достижению минимально возможной себестоимости конечного продукта. Можно сказать, что Swatch – самое бесчеловечное часовое производство: набор пластиковых шестеренок просто засыпался в штампованный пластиковый корпус, на вибростанке все эти деталюшки сами занимали нужное положение а лазерный луч приваривал заднюю крышку. Человеку оставалось лишь пристегнуть ремешок. В итоге любые японские часы оказывались дороже Swatch. Но, заботясь о себестоимости, Хайек не стал конкурировать с азиатскими фабриками в цене. Он выбрал другой путь: многомиллионные инвестиции в рекламу позволили сделать эти часы культовыми. Просто он первым понял, что часы перестали быть прибором – они стали частью культуры, имиджа, истории, механической игрушкой.
Дальнейшие шаги полностью лежали в русле нового понимания часов. SMH приобрела у Бивера Blancpain и ее партнерскую мануфактуру F.Piguet, а в 2000 году выкупила у концерна Investcorp самый авторитетный бренд группы – Breguet (который, правда, изначально был приобретен Хайеком как приятный довесок к главной покупке – фабрике Lemania, которая по первому замыслу должна была обеспечить в должной мере собственными калибрами Omega).
Почему через три года после первого предложения Николас Хайек не только не добил швейцарскую часовую индустрию, но и рискнул собственными деньгами, чтобы дать ей второй шанс?
Потому что у будущего крупнейшего часового магната и одного из богатейших людей страны родился план, как вновь вернуть у покупателей интерес к швейцарским часам как таковым.
План, как ни странно, простой. Есть известная шутка про то, можно ли обмануть полиграф. Можно – если все время говорить правду.
Николас Г. Хайек взял именно этот принцип на вооружение. «Мы действительно не продаем часы», признавался он в одном из последних интервью. «Мы продаем наши швейцарские горы, луга, озера, шале, упитанных коров, наконец, сыр и шоколад – все, что люди во всем мире ассоциируют со Швейцарией, все, что они в ней любят. Но чтобы люди это купили, они должны поверить. Поверить в то, что вся страна действительно старается для них».
Николас Хайек действительно заставлял стараться всю страну (во всяком случае, регион Юра) и старался больше всех сам. Не только развитие часового производства и ожесточенная война за стандартны Swiss made, но и такие проекты как восстановление Малого Трианона, создание точной копии легендарных часов Марии-Антуанетты, наконец, приобретение за 2,3 миллиона франков из собственных средств рукописей самого Бреге – все это возводило прочный бастион из самых что ни на есть подлинных материальных ценностей, которые позволяли людям поверить, что покупая швейцарские часы, они покупают действительно кусочек великой культуры.
А что стоят сами марки, часовые традиции, наконец, даже дорогостоящее производства в начищенных до блеска зданиях на фоне идиллических пейзажей без этого титанического старания?
Ответ на это мы можем узнать уже в ближайшие годы. Остается надеяться, что он не будет звучать как «продавайте».
Источник timeseller.ru
Ссылка на статью:
https://luxwatch.ua/watch-news/view/744