Интервью эмальера Аниты Порше Перрено

У эмальера Аниты Порше Перрено нет свободного времени. За нее денно и нощно бьются именитые часовые бренды, мечтающие обогатить свои коллекции уникальными расписными циферблатами от одаренного мастера. Во многом благодаря ее золотым рукам Piaget прославился не только на высокотехнологичном часовом поприще, но и в области изящных искусств. Внешне скромная миниатюрная женщина с тихим голосом обладает огромной творческой энергией, выплескивающейся на циферблаты пестрыми сюжетами, сравнимыми с шедеврами великих живописцев. И это не преувеличение.

 

– Добрый день, Анита. Скажите, кто Вы по профессии? Художник широкого профиля, миниатюрист, декоратор, эмальер?

– Я считаю себя ремесленником, потому что о том, художник ты или нет, могут судить только те, для кого ты работаешь. А вообще у меня художественное образование (Школа Искусств Лозанны. – А.В.), и для меня искусство – это прежде всего средство создания эмоций, управляющих настроениями людей.

– Ваша специализация – эмаль? Или Вы легко управляетесь и с другими техниками?

– Да, эмалевая роспись. Я начала, когда мне было 12, и с тех пор занимаюсь этим с разной интенсивностью. Когда-то я увлекалась изготовлением ювелирных украшений, рисовала картины, но с 1994 года почти всецело посвятила себя часовому искусству.

 

– Для каких брендов успели поработать?

– Сейчас список моих клиентов состоит из Piaget, Vacheron Constantin, Hermes, Patek Philippe, Jaquet Droz, Ulysse Nardin и Chanel. первые три – основные клиенты, с которыми я работаю постоянно.

 

– Насколько я понимаю, Altiplano с розами и орхидеями, выполненными в технике художественной и перегородчатой эмали (шесть орхидей, из которых пять – уникальные экземпляры и две розы, одна из которых также уникальный экземпляр. – А.В.), отняли у вас очень много времени. Можно сказать, что Piaget стал в прошлом году вашим основным работодателем?

– Думаю, да, потому что помимо роз и орхидей я также работала над большой серией Dragon and Phenix для азиатского рынка. Из 24 референций четыре были моими.

 

– А как насчет выемчатой эмали в вашей практике?

– Шанлеве, она же выемчатая эмаль, суть база любой эмалевой росписи, стадия подготовки, поэтому я не делаю на ней акцента.

 

– В чем состоит разница в подготовке материала для работы с художественной и перегородчатой эмалями?

– Разница в том, что в первом случае пудра смешивается с маслом и получается паста, которая слой за слоем, цвет за цветом накладывается на белую подложку. Эффект трехмерности дают, во-первых, сочетание прозрачных и непрозрачных слоев, а во-вторых, масло. Оно в процессе обжига испаряется, и остается только застывшая пудра. А вот если вы смешаете пудру с водой, то такого эффекта не будет, потому что вода более текуча и хуже держит форму, и поэтому вам нужны перегородки для того, чтобы различные фрагменты изображения не перемешивались. При работе с художественной эмалью необходимо особенно внимательно следить за изменениями цвета, за цветовыми переходами, и это требует огромного терпения. И многолетней практики. Потому что только на практике можно изучить поведение красок. Например, в зависимости от температуры и количества обжигов красный при смешивании с белым может стать зеленым, а некоторые цвета вообще не сочетаются друг с другом из-за химического состава. Может произойти так, что красивейший циферблат после обжига превратится просто в испачканный кусок металла. Ты до самого конца не знаешь, получится у тебя или нет, потому что задуманный сюжет формируется только после наложения последнего слоя. Примерно в такой технике творили великие художники эпохи Возрождения. Ну, и сроки разные: работа над одним циферблатом в художественной технике занимает месяц, а в клуазоне – максимум неделю.

– Вы сказали, что занимаетесь эмалью с 12 лет. Как это произошло? Все-таки эмаль это не акварельные краски и не цветные карандаши.

– Все просто: мой крестный был эмальером, и, когда я гостила у него на каникулах, мне стало любопытно, чем он занимается, и я попросила его дать мне попробовать. Сначала он поручил мне растолочь пудру, потом смешать ее с водой, и так, шаг за шагом, я постепенно освоилась. А потом серьезно увлеклась, и крестный с удовольствием обучал меня ремесленным премудростям, которые знал сам. и каждый раз, приезжая к нему, я предпочитала работу в мастерской играм с подружками на улице.

 

– Какой часовой бренд был вашим первым клиентом?

– В 1994 году Jaquet Droz. Я сделала для них циферблат в технике пайоне (на подложке из фольги. – А.В.) с золотыми элементами на синем фоне. Ну, знаете, такой фон, похожий на ковровый рисунок.

 

– Вы работаете одна или с помощниками?

– Одна.

 

– И сколько примерно циферблатов вы изготавливаете в год?

– Зависит от сложности. В художественной технике – около 10, но постоянно работать на максимуме возможностей нереально, поэтому я часто переключаюсь на более простые задания, меняю стили и техники. Но сколько всего у меня получается за год, сказать не могу, потому что никогда не считала.

 

– Кто ваши любимые художники?

– Наверное, Вермеер, Ротко и Роже Бисьер.

 

– Но они же такие разные!

– Абсолютно!

 

– Какую из своих работ вы бы назвали лучшей?

– Опять-таки зависит от техники. Не могу назвать что-то одно. Каждое из произведений соответствует определенному периоду моей жизни и дорого по-своему. Например, самым первым моим миниатюрным портретом была репродукция картины Вермеера «Девушка с жемчужной сережкой». Она, конечно же, была далека от идеала, но я очень ею дорожу и горжусь.

 

– Вы ее писали для себя?

– Нет, для маминой подруги, но в итоге оставила ее себе, а ей написала еще одну. Она потом сделала из нее подвеску. В принципе, я и сейчас так делаю: говорю, что если что-то кому-то не понравится, я готова оставить вещь себе. Но почему-то никто пока еще не отказывался (смеется).

– А вообще, трудно ли работать с разными заказчиками? Нет ли от них прессинга? Или же они относятся к вам как к гению, способному творить только шедевры?

– Самое главное – понять художественный код разных брендов. Кроме того, у каждого заказчика свой подход: кто-то дает мне эскиз, которого я должна придерживаться, а кто-то просто обозначает тему и предоставляет мне право определиться, как ее интерпретировать. Если говорить конкретно о Piaget, то я работаю в тесном контакте с дизайнерским отделом мануфактуры, и это очень упрощает весь процесс, потому что я не сильна в дизайне, а они – в эмалевом искусстве, и вместе мы очень быстро решаем все возникающие в ходе работы проблемы. Что касается «гения», то могу сказать, что, безусловно, сегодня у меня гораздо большая степень свободы, чем была 15 лет назад. Меня знают и уважают, с моим мнением считаются. Ну, и по мере сотрудничества возрастают сложность и объемы заказов. Так, с Piaget мы начинали 8 лет назад с одного экземпляра, и вот к чему уже пришли…