Статья о часах Van Cleef & Arpels
(По материалам "Часы Armband Uhren")

Предлагаем Вам ознакомиться с выдержкой из журнала "Часы Armband Uhren" об истории бренда Van Cleef & Arpels:
"...Любовь, талант и коммерция
История стремительного успеха Van Cleef & Arpels началась с благословенного Небесами союза между дочерью парижского торговца драгоценными камнями Эстель Арпельс и сыном амстердамского бриллиантового негоцианта Альфредом ван Клифом. Случилось это в 1896 году, а через несколько лет народившийся семейный бизнес (возникновение которого в силу родственных обстоятельств было неизбежным) уже окреп и набрал достаточно сил для континентального роста. В 1906 году в дело вошел старший брат Эстель Шарль, два года спустя - средний брат Жюльен и, наконец, в 1913 году - младший брат Луи. Все братья слыли первоклассными специалистами в геммологии и торговле, и их участие предопределило успех семейного предприятия. С приходом Шарля в 1906 году была зарегистрирована торговая марка Van Cleef & Arpels, ставшая одним из ярких символов эпохи открытий, изобретений и триумфа первопроходческого духа. Прописался «символ» на знаменитой Вандомской площади в Париже, однако одного Парижа ему скоро стало мало, и магазины VC&A начали появляться на фешенебельных курортах французской Ривьеры, где состоятельные бонвиваны и их спутницы могли приобщаться к прекрасному без отрыва от насущного отдыха. В 1909 году открылся бутик в Динаре, в 1910-м - в Ницце, в 1912-м - в Довиле, в 1913-м - в Виши, в 1920-м - в Каннах и, наконец, в 1935 году - в Монте-Карло...

Альфред ван Клиф и Эстель Арпельс


Работая исключительно с материалами самого высокого качества, Van Cleef & Arpels быстро заработал авторитет пионера в области тонкой обработки драгоценных камней и приобрел безукоризненную репутацию по всей Франции. Но одной хорошей природы камня недостаточно для достижения успеха. Даже карбункулы исключительной чистоты нуждаются в дальнейшей обработке. Речь не только об огранке, но и о дизайнерских решениях, по которым, собственно, и составляется общее впечатление о компании-изготовителе.

В 1926 году пост арт-директора Дома заняла дочь Эстель и Альфреда Рене Пьюсан. Это назначение сыграло важную роль в дальнейшем становлении бренда и утверждении его фирменного стиля. В результате сотрудничества Рене с гениальным дизайнером Рене-Сим Лаказом появились удивительные творения, простые по замыслу и крайне сложные в осуществлении. Это было время графического дизайна, конструктивизма, начало которому положили в архитектуре такие титаны, как Вальтер Гропиус, а несколькими годами ранее - Ле Корбюзье. Тем не менее, Van Cleef & Arpels развивал собственный стиль, не подчиняясь веяниям моды, двигаясь в выбранном направлении уверенно, словно мощный ледокол сквозь вечные льды.

Бескомпромиссность в выборе исходного материала, высочайшее мастерство ювелиров Дома и неповторимый стиль неоднократно удостаивались самых высоких наград на мероприятиях самого высокого уровня. На Международной выставке декоративных искусств 1925 года марка удостоилась Гран-при (брошь Deux Roses - «Две Розы» - в виде двух цветков, один из которых выполнен из рубиновых капель с желтым бриллиантом по центру, а второй - из множества бриллиантов); в 1931 году был получен Гран-при Колониальной выставки в Париже, а в 1931 году Van Cleef & Arpels получил специальный приз «вне конкурса» на Всемирной выставке в Нью-Йорке...

В 1932-м и 1936 годах к компании присоединились представители второго поколения семьи - Клод и Жак (сын брата Эстель Жульена). Об остром глазе Жака Арпельса стали ходить легенды, после того как на аукционе Christie`s он отменил продажу Deepende - бриллианта весом в 104 карата цвета желтых нарциссов. Несмотря на то, что камень был натуральным, над его уникальной колористикой кто-то искусно поработал. Жак, в отличие от других специалистов, заметил это и, разрушив иллюзии потенциальных покупателей, заставил говорить о себе весь ювелирный бомонд. «Камни не держат секретов от тех, кто их беззаветно любит, - говорил он, - нужно обладать достаточной мудростью, чтобы понимать, что подлинность и красота неотделимы друг от друга».

Самый младший из второй генерации Арпельсов Пьер стал полноправным членом трудового коллектива в 1944 году, и его приход совпал с поворотным моментом в истории Дома, дела которого в годы войны шли, как можно легко догадаться, не самым лучшим образом. Зато в Америке, далекой от европейских полей сражений, спрос на роскошь не только не падал, но постоянно рос. К открытому в 1939 году офису в Нью-Йорке в 1942 году добавилось представительство в Палм Бич, через которые Van Cleef & Arpels в последующие десятилетия успешно «колонизировал» страны Нового Света. Именно тогда в коллекции Дома впервые - если не считать более ранних египетских мотивов - появились человеческие фигурки - балерины и феи, словно выпорхнувшие из мультфильмов Уолта Диснея. Подобная восприимчивость к новаторству и гибкость в подходе к классическому ювелирному искусству позволили Van Cleef & Arpels дистанцироваться от догматов французского ювелирного ремесла и избежать соблазна уйти в себя, как это часто происходит с подобными брендами под спудом академизма.

Эта же открытость новым веяниям позволила Van Cleef & Arpels в 1950-х охватить более широкие круги заказчиков, чем сливки высшей аристократии и богатейшие люди планеты. Стиль и техника многих украшений Дома стали легче (а цена, соответственно, доступнее), что, учитывая изначально присущую VC&A тягу к простоте, выглядело естественным диалектическим развитием маркетинговой политики. Цветки с лепестками в форме трилистника в украшениях Frivole или четырехлистниках в серии Alhambra стали образцами для бесконечного числа полных очарования вариаций. Цветы, бабочки и стрекозы заселили витрины магазина на Вандомской площади, а золото и бриллианты великодушно согласились ужиться с полудрагоценными ониксом, халцедоном, аквамарином, аметистом, перламутром, кораллом и японским лаком.

Остановить мгновение
Семья ван Клифов-Арпельсов напрямую связана с важнейшими событиями и знаковыми фигурами XX века. В книге заказов Дома присутствуют всемирно известные имена, со многими из которых соседствуют самые известные ювелирные шедевры современности. Среди них подарок Уоллис Симпсон в день рождения от короля Эдуарда VIII, гарнитуры драгоценностей для египетской принцессы Фазии, бриллиантовое колье и серьги Марлен Дитрих, жемчужное ожерелье и бриллианты огранки «кабошон», подаренные принцем Монако Ренье невесте Грейс Келли, бриллиантовая брошь Эвы Перон в виде аргентинского флага, шпага Мстислава Ростроповича и, конечно же, корона иранского шаха Фараха Пехлеви, для создания которой Пьеру Арпельсу пришлось двадцать четыре раза лично приезжать в Тегеран.

Van Cleef & Arpels черпает вдохновение из жизненного многообразия во всех его проявлениях, будь то течение реки, букет полевых цветов или выцветшие узоры на стенах усыпальницы египетского фараона. Умение запечатлеть мгновения реальности и превратить их из набора повседневных картинок в захватывающие дух произведения искусства - в этом мастерам Van Cleef & Arpels нет равных. Рубиновые розы и пионы, кажется, вот-вот начнут испускать утонченные ароматы, а бриллиантовая стрекоза через секунду взлетит и исчезнет в небе. Чтобы создать подобное, нужно быть немножко алхимиком, верящим в силу философского камня и эфемерность законов физики.

В 1940-х, когда большинство производителей ювелирных украшений поддались соблазну монументальности, Van Cleef & Arpels намеренно ставила акценты на легкости и утонченности, ибо монументы рано или поздно разрушаются, а шелест крыльев бабочки вечен. Тем более что его можно интерпретировать множеством способов! Доказательство - украшение-трансформер «Passe-Partout» (букв. «Проход Везде»), вызвавшее в 1939 году сенсацию на ювелирном рынке. «Passe-Partout» можно было носить и как брошь, и как подвеску, и даже как пояс!

Неисчерпаемая тема универсальности высокой роскоши разрабатывается VC&A до сих пор: последним на сегодняшний день коллекционным трансформером является изделие под названием «Bijou Padlock» (2001 год), которое легко превращается из браслета в ожерелье, а затем - в ремень. Слово «ремень» смотрится немного странно в описании бриллиантовых великолепий, однако здесь нет противоречия: одним из традиционных источников вдохновения ювелиров VCA всегда оставался мир моды с его небывалым разнообразием материалов, фасонов и капризов. Еще при Альфреде и Эстель в компании научились изготавливать украшения, стилизованные под ткани и кружева: «тканое» золото, инкрустированное самоцветами, всегда ценилось потребителями ювелирного искусства. Так, созданная в 1910 году брошь «Jabot» из ажурного белого золота, напоминающего тюль с вышивкой из бриллиантов, демонстрирует близкое, практически неразрывное духовное родство Van Cleef & Arpels и Haute couture. Из более поздних изделий, выдержанных в том же стиле, уместно вспомнить, например, брошь в форме банта «Dentelle» («Кружево») 1945 года и брошь «Rose Deployee» («Распустившаяся Роза») 2003 года.

Van Cleef & Arpels всегда следовал в авангарде ювелирной науки и актуальных тенденций мира роскоши. Одним из эпохальных изобретений стал несессер «Minaudiere», созданный Шарлем Арпельсом в 1930 году после того, как он увидел белую жестяную коробочку Флоренс Джей Гулд, которую та использовала в качестве футляра для помады. Эта миниатюрная косметичка, похожая на волшебную коробочку, в которую воспитанная леди могла, не смущаясь, спрятать помаду, пудру или носовой платок, была запатентована и со временем прописалась в гардеробе каждой женщины. Но только в исполнении Van Cleef & Arpels она, будучи украшенной пейзажами, цветами и декоративной вышивкой, представляет собой истинное воплощение великосветского совершенства.

Еще одним важным этапом в становлении неоспоримого авторитета Van Cleef & Arpels принято считать создание специалистами Дома в 1933 году так называемой Mystery Setting («Таинственной (или невидимой) Оправы»). Это было в высшей степени оригинальное ювелирное ноу-хау, открывшее почти неограниченные возможности для создания исключительно красивых и в то же время визуально очень простых украшений. При помощи «невидимой» техники было изготовлено множество брошей и подвесок в виде цветов, бабочек и птиц, отличающихся от живых представителей флоры и фауны лишь абсолютным совершенством линий, не свойственным природе... Один из самых ярких примеров удачного использования «Mystery Setting» - золотой браслет «Ludo» 1933 года, выполненный в форме мозаики из сотовидных звеньев. Отсутствие видимых закрепок создает иллюзию податливости и текучести металла, делая его почти живым, словно ртуть.

С течением времени благодаря использованию Mystery Setting родились такие шедевры, как коллекция Couture Collection (2004 год); колье «Ruban», очарование которого с лицевой и «изнаночной» сторон создают рубин и бриллиант; асимметричное колье «Envoi» из коллекции Midsummer Night`s Dream (2003 год), выстроенное на волшебном контрасте кружева и мозаики, барокко и современности... Уникальная техника ревностно оберегается хранителями секретов Дома. Известно лишь, что процесс очень трудоемок: для изготовления кольца требуется примерно 90 часов работы, броши - около 300 часов, а на инкрустацию знаменитой «Броши Тысячелетия» (Millenium Brooch), представленной на Антикварном биеннале в 2002 году, ушло 1400 человеко-часов!

Кстати, о часах. У Van Cleef & Arpels всегда был собственный взгляд на роскошную хронометрию. В 20-х годах прошлого века, когда наручные часы повсеместно переходили из категории «украшения» в категорию «функциональные аксессуары», французские ювелиры упрямо классифицировали их как «украшения, которые в качестве приятного потребительского дополнения показывают время». Эта идея лежала в основе всех «тикающих драгоценностей» - взять хотя бы брошь Marguerite, внутри которой был спрятан миниатюрный циферблат, открывавшийся нажатием на центральный камень. Тот же подход и желание объединить красоту и практичность был использован и при создании в 1936 году часов в форме браслета «Cadenas» (Padlock).

В последние годы, правда, в Van Cleef & Arpels немного поступились принципом приоритета формы над содержанием, но не в сторону упрощения первой, а в сторону усложнения последнего. Модели новых коллекций оснащаются самыми передовыми механизмами с самыми престижными усложнениями, наличие которых (турбийона в частности) сделало бы честь любой чисто часовой марке с претензией на элитарную эксклюзивность. Достаточно лишь беглого взгляда на такие модели, как Lady Arpels Feerie или Tourbillon Cadran Unique Colibri, чтобы почувствовать недосягаемо высокий уровень мастерства и владение стилем художников и инженеров Van Cleef & Arpels. Более наглядной иллюстрации постулата «все гениальное просто» с ударением на слово «гениальное», пожалуй, не сыскать во всем ювелирном мире...

Вместо послесловия
Свой фамильный статус Van Cleef & Arpels утратила в 1999 году, когда последний из «ювелирной» династии - Жак Арпельс - продал компанию Группе Richemont. К сожалению, когда верстался этот номер, пришла печальная весть: 23 февраля Жак Арпельс скончался. С его уходом закончилась романтическая эпоха ван Клифов и Арпельсов, которая с годами будет все больше напоминать красивую сказку о Любви, Надежде и вере в собственные силы..."

***

Ссылка на статью:
https://luxwatch.ua/watch-news/view/472